О чём мечтают учёные? Нужны ли в науке карьеристы? Стоит ли идти на сделку с совестью и браться за коммерческое исследование?
Ко Дню российской науки, который празднуют в нашей стране 8 февраля, публикуем интервью с проректором по научной работе Российского нового университета Евгением Алексеевичем Палкиным. Евгений Алексеевич рассказывает об эффективности научно-исследовательской деятельности в вузах, о её роли в жизни учебных заведений, о финансировании науки и о многом другом.
Беседовала Дарья Козлова
— Евгений Алексеевич, обязательно ли университет должен вести активную научную деятельность, чтобы быть конкурентоспособным?
— Обязательно. У меня на стене висит портрет нашего великого ученого Николая Пирогова. Он сказал замечательную фразу: «Отделить учебное от научного в университете нельзя. Но научное и без учебного светит, а учебное без научного, как бы ни была приманчива его внешность, только блестит». В свете науки учёба имеет смысл. В противном случае это бессмысленное занятие.
— Обязательно ли преподаватель должен заниматься научной деятельностью?
— Да.
— Есть процент преподавателей-практиков…
— Любой практик занимается научной — в широком смысле — деятельностью на своем рабочем месте. Потому что там есть, как сегодня говорят, инновации, есть новые тренды… Если он этим не занимается, он:
- не будет хорошим практиком,
- не будет хорошим преподавателем.
Я знаю практиков, которые действительно хорошо преподают. Они занимаются научной деятельностью, я вам гарантирую.
— Есть норматив, который определяет, сколько должно быть преподавателей с научными степенями и сколько можно пригласить практиков. Удачное ли это соотношение — для студента, для развития науки в вузе?
— Нормативы, как любая шкала измерения, дают границы, по которым можно оценить деятельность вуза. Действующие нормативы более-менее соответствуют сложившейся ситуации в образовании Российской Федерации. В принципе, они нормальные. Но бывает так, что нормативы выполняются — а науки нет. И наоборот.
— А должен ли студент заниматься научной деятельностью?
— Да, обязательно. Студент должен учиться, в том числе научной деятельности. Это определённый труд, и если ему не научить, то ничего не получится. Если человек в курсовой работе или в дипломе не ограничится пересказом теории, а сделает что-то своё собственное, пусть совсем маленькое, это уже будет наука.
— Какой процент выпускников специалитета и магистратуры (если это вообще можно измерить в процентах) должен пойти в аспирантуру, чтобы поддерживать научную деятельность в вузе на приемлемом уровне?
— Это не связанные вещи. Понимаете, тут какая штука: на решение выпускника пойти в аспирантуру влияет очень много факторов. Во-первых, он должен иметь возможность это сделать, потому что уход в аспирантуру — это в каком-то смысле уход от карьеры, изменение сроков реализации себя: надо ещё учиться, потом защититься и только после этого заниматься карьерой. Во-вторых, не все получают удовольствие от науки, не у всех есть к ней интерес.
Если хотя бы пять процентов от выпускников пойдёт в аспирантуру, этого будет вполне достаточно.
— Сегодня есть тенденция к интенсификации образования: вокруг много курсов разной степени полезности. Многие стремятся постоянно учиться. Хорошо ли это? Или это, наоборот, рассеивает внимание?
— Это большая проблема сегодня: учиться надо постоянно, но нужно уметь учиться. Если в университете вас научат учиться, то вы не будете отвлекаться на лишнюю информацию, сможете выбирать только ту, которая вам нужна. Вот здесь у нас явный промах: наша молодёжь, к сожалению, с трудом отделяет нужные знания от ненужных и теряет на этом время.
Но это не проблема системы образования, это вообще проблема нашей цивилизации.
— Один из «побочных эффектов» интенсификации образования — возможность перепрофилироваться. Традиционное деление на физиков и лириков уходит в прошлое. Человек несколько раз в течение жизни может сменить специальность. Хорошо ли это для человека в частности и для науки в целом?
— Для человека возможности такого рода — большой плюс. Для науки — тоже большой плюс. Потому что иногда возникают нестандартные идеи в смежных областях, и конечно, это полезно для науки. Но, к сожалению, здесь много профанации. Если у человека есть идея, это ещё не значит, что он станет учёным в этой области. Нужно всё-таки иметь необходимый бэкграунд.
— Смена сферы деятельности — это всегда карьерное решение. В науке тоже можно сделать карьеру. Причём некоторые идут в науку не ради решения глобальных проблем, не из интереса, а просто ради карьеры. Плохо ли это? Или в научной среде всё же нужны карьеристы?
— В контексте чистой науки, конечно, не нужны. Но чистой науки не бывает, наука всегда в обществе. Иногда те люди, которые пекутся только о карьере, двигают реальную науку довольно эффективно. Поэтому пусть и они будут.
— Вести научную деятельность без финансирования тяжело…
— Да, невозможно.
— Как учёному устоять перед соблазном провести коммерческое исследование с заведомо известным результатом? Учёный понимает, что результат будет примерно такой, о котором просят заказчики, пусть, возможно, не такой яркий или не такой весомый, но исследование обещает принести средства, которые впоследствии можно потратить на серьёзный проект. Что делать учёному?
— Тут смешаны два вопроса: вопрос соблазна получить большие деньги за неинтересную деятельность и вопрос чистоплотности учёного. Это личное решение: на что человек, в том числе учёный, ориентирован. Если он занимается нелюбимым делом, то не получит удовлетворения от этого дела. Да, потом, как вы правильно сказали, он может потратить заработанные деньги на ту же науку в интересной ему сфере. Но деньги-то он заработает — а времени у него хватит? Мы всю жизнь тратим отпущенное нам время на какие-то блага. Одно из таких благ — заниматься наукой. Хотите часть этого времени потратить на приобретение денег?.. Что ж, если угадаете, если правильно рассчитаете, то, может быть, так и можно. Но задачка крайне сложная.
— Получение денег, грантов — всегда дипломатия. Не пора ли вводить в образовательную программу для студентов, планирующих посвятить себя науке, специальные курсы — как вести переговоры с инвестором, как пиарить свою разработку, чтобы привлечь госфинансирование, и тому подобное?
— Да, пора. Я думаю, этому нужно учиться. Только учителей маловато на эту тему, да и все проекты настолько разные… Вообще неплохо было бы всем учёным хоть немного заняться психологией рекламной деятельности, психологией человеческих отношений и вообще коммуникативистикой, чтобы переговорные процессы велись успешно. Надо быть высокообразованным специалистом и в науке, и в человеческих отношениях.
Но, я думаю, что состоявшиеся, хорошие учёные на самом деле владеют коммуникативными технологиями.
— Отвлечёмся от денег. О чём мечтают учёные?
— Моя мечта — и не только моя, многие об этом говорили — выделить часть учебных часов на научную деятельность. Сейчас в учебном плане нет научной деятельности, кроме подготовки бакалаврских и магистерских итоговых аттестационных работ. Только в аспирантуре есть наука. А вот на Физтехе мы раз в неделю на целый день отправлялись на базовые кафедры в НИИ, где занимались наукой. Чуток бы времени на науку выделить, хотя бы по профилю — было бы здорово.