Мой отец, Николай Дмитриевич Захаров, родился 25 ноября (по новому стилю 8 декабря) 1917 года в деревне Протекино ныне Зарайского района Московской области в семье крестьян Дмитрия Андреевича и Матрёны Павловны Захаровых.
Сначала учился в школе в своей деревне, но потом перешёл в среднюю школу в Зарайск, которую окончил в 1936 году. Сразу после выпуска поступил в Высшее Военно-морское училище им. М.В. Фрунзе в Ленинграде. По окончании училища его направили для прохождения службы на Северный флот во 2-ой дивизион подводных лодок. В составе этого дивизиона было шесть «щук», командовал им позднее ставший Героем Советского Союза Иван Александрович Колышкин. Был назначен командиром БЧ-2-3 (минно-артиллерийская боевая часть) подводной лодки Щ-402 («Щука»). Командиром Щ-402 был тогда ещё старший лейтенант Николай Гурьевич Столбов.
Среди документов, оставшихся после смерти отца, оказалась школьная тетрадка, озаглавленная «Беседа к Дню ВМФ», в которой он карандашом написал нечто вроде текста своего выступления (предполагаю, что его пригласили выступить перед школьниками), в котором он рассказывает о своём участии в Великой Отечественной Войне. Привожу целиком этот интересный материал, в том виде, как он написан.
Беседа к Дню ВМФ
Н.Д. Захаров
Я очень коротко остановлюсь на воспоминаниях военных лет, которые, видимо, надолго останутся в памяти у нашего народа.
Отечественная война меня застала на службе на подводных лодках Северного флота. Флот Северный к началу войны был самый молодой, строительство его началось в 1933 году. По численности корабельного состава он уступал Балтийскому и Черноморскому. Однако значение Северного флота в войне против Германии было исключительно велико. Обстановка в ходе войны сложилась так, что мы с союзниками смогли общаться очень немногочисленными путями — в частности, из Баренцева моря и порта Мурманск.
Германия предвидела значение военного театра Севера, поэтому она в этот район перебросила значительные силы: морского флота, авиации и отборные горно-егерские части, имевшие опыт военных действий.
Военные действия на Северном флоте начались в первый же день:
— сухопутными силами занять Мурманск;
— авиацией — подавить наши ВВС на аэродромах и нанести удар по кораблям в базе и на море.
Нам, подводникам, уже 22.06 утром пришлось отбивать атаки авиации, которая делала налёт на базу Полярное. На подводной лодке тогда были установлены 45 мм орудия, скорострельность их была мала, да и меткость стрельбы неважная. В первый день мы стреляли очень много, на пушках даже краска от температуры отскакивала. Несмотря на отсутствие опыта в боевой стрельбе, нам в первый день удалось сбить один самолёт разведчик. Правда, к нашему огорчению, и свой самолёт слегка подбили, но он долетел до аэродрома и благополучно сел. При стрельбе мы его приняли за противника. Противник в первый день успеха не добился, бомбометание было бесприцельное, бомбы ложились далеко от цели.
Так начался для нас первый день войны. Военные моряки, от командующего флотом до рядового матроса, были полны решимости биться с противником, показать ему нашу силу, силу нашей армии. В первые дни войны люди, не раздеваясь, в касках, по несколько суток не отходили от пушек.
Подводным лодкам сразу же пришлось занимать позиции для ведения боевых действий вдоль берегов Норвегии. Сама территория Норвегии была оккупирована немцами. По всему побережью дислоцировались воинские соединения, размещены наблюдательные посты, снабжённые аппаратурой, а в фиордах (узких скалистых заливах) находились боевые корабли противника от линкоров до торпедных катеров.
Подводная лодка типа «Щука» (Щ-402), на которой я служил, вышла на позицию для выполнения боевого задания 5.07.1941 с задачей: топить транспорты противника, на которых доставлялась живая сила, техника и питание немецкой армии. На позиции днем находились в подводном положении, периодически в перископ осматривая горизонтальную водную поверхность. Ночью (конечно, относительно) уходили подальше от берега для зарядки аккумуляторных батарей.
И вот на десятые сутки нашего пребывания на позиции нам донесли по радио, что в одном из фиордов должен пройти транспорт в охранении кораблей ПЛО (противолодочной обороны). Наш командир принял решение атаковать транспорт и потопить его торпедами. Атака была рискованная, проходила в очень трудных условиях, а именно:
— круглые сутки светло;
— большие глубины, превышающие предельное погружение подводной лодки;
— стеснённость района действия подводной лодки;
— весь район просматривался противником зрительными средствами и акустической аппаратурой.
От личного состава требовалась большая выдержка, хладнокровие и особенно от командира подводной лодки, который осуществляет все маневрирования. Умело маневрируя и уклоняясь от кораблей противника по глубине и направлению, подводная лодка сблизилась с транспортом на 7 кабельтовых (1 кабельтов = 185,2 метра), выпустила две торпеды, одна попала в цель, транспорт был потоплен.
Почему я остановился на этом эпизоде? Да потому, что это был первый корабль, потопленный подводниками ВМФ. Правительство оценило заслугу личного состава — значительная часть офицеров и матросов по представлению командования была награждена правительственными наградами.
Хочу остановиться на ещё одном эпизоде нашей лодки. В марте 1942 года, находясь на позиции, мы получили по радио приказание перейти в другой район, производить активный поиск, обнаружить линкор противника и атаковать его торпедами. К сожалению, эту задачу, несмотря на трехсуточный поиск, мы выполнить не смогли, по не зависящим от нас причинам — корабли противника были направлены в другой район на перехват американского конвоя.
Мы возвратились на прежнюю позицию, и вот 20 марта, уже к вечеру, перед всплытием в надводное положение, было обнаружено два тральщика, занимавшихся тралением. Было решено атаковать один из них. Выпущено две торпеды, одна попала в цель, тральщик загорелся и затонул. Второй тральщик обнаружил нас гидроакустикой, начал преследовать и сбрасывал на нас глубинные бомбы. Бомбы рвались настолько близко, что внутри отсеков подводной лодки гас свет, выходили из строя механизмы и казалось, что вот сейчас подводная лодка разломится. Использовав весь свой боезапас, тральщик продолжал нас преследовать и одновременно вызвал в помощь себе корабли противолодочной обороны из базы с большим количеством глубинных бомб.
Мы всплыть не смогли, так как были бы потоплены артиллерийским огнём тральщика, и оторваться не могли — имели малую скорость. И вот когда подошли корабли противника в помощь тральщику, мы снова были подвергнуты бомбометанию. Всего на нас сброшено было 150 бомб. После трехчасового преследования противник, уже ночью, видимо считая нас потопленными, так как от разрывов швов в цистернах главного балласта вытекло всё топливо, возвратился в базу. А мы? Мы оказались в очень тяжёлой обстановке:
— без движения — нет топлива;
— около берегов противника, куда нас дрейфовало ветром;
— погружаться не смогли — разряжена батарея, на грунт лечь — большие глубины.
Так мы стояли без движения около суток, и что могли сделать, так это обороняться торпедами и артиллерией. На крайний случай в артиллерийские погреба заложили подрывные устройства, чтобы взорваться, не дав захватить себя и корабль в плен.
И вот в этот тяжёлый момент помогла смекалка двух старшин, которые предложили из стеллажных (запасных) торпед слить керосин, смешать его со смазочным маслом, и на этом собственного изобретения топливе возвращаться в базу. Это хорошее предложение было осуществлено, и мы смогли ближе подойти к своим берегам, однако, чтобы дойти, нам и этого масла не хватило. Но уже по нашему радио кораблями флота был организован поиск нашей лодки. Одна из подводных лодок под командованием Героя Советского Союза Лунина обнаружила нас в условиях семибалльного шторма, с помощью шлангов передала топливо, и мы благополучно возвратились в базу. Немецкое радио действительно передало, что они нас потопили.
Я коснулся двух эпизодов всего. Подводная лодка, на которой я служил, имела восемь побед. За боевые успехи подводная лодка была награждена орденом «Красного Знамени».
Подводники Севера в период войны внесли значительный свой вклад на море в дело победы и полный разгром противника.
...Хотелось бы сказать ещё об одном интересном факте. В момент начала войны на той же подводной лодке «Щ-402», что и отец, служил мотористом старший матрос срочной службы Виктор Николаевич Леонов, который был на год старше отца и родился в той же деревне Протекино, что и отец. В самом начале войны В.Н. Леонова, сильного спортсмена-лыжника, перевели в формировавшийся разведывательно-диверсионный отряд Северного флота (отряд морской разведки). За два года он прошёл путь от рядового разведчика до командира отряда. В 1944 году ему было присвоено звание Героя Советского Союза за действия при освобождении Петсамо (Мурманская область) и северо-восточной части Норвегии. В сентябре 1945 года в звании старший лейтенант он был награжден второй медалью «Золотая Звезда» за успешные действия возглавляемого им разведотряда при высадке на восточное побережье Северной Кореи. Бюст Дважды Героя Советского Союза В.Н. Леонова установлен в Зарайске, в деревне Протекино на клубе висит мемориальная доска. О Леонове — Полярном Лисе, объявленном личным врагом фюрера, был снят документально-художественный фильм.
К двум эпизодам, описанным самим отцом, добавлю ещё один, трагический, о котором он не любил говорить. Вот как пишет об этом в своей книге «Атакует «Щука» С.С.Шахов:
«11 августа 1942 года «четыреста вторая» вышла в очередной боевой поход. На третью ночь, как обычно, лодка всплыла для зарядки аккумуляторной батареи. Зарядка уже подходила к концу, когда на короткое время нижняя вахта прекратила вентиляцию аккумуляторных ям, чтобы провентилировать отсеки. Тут надо заметить, что специальная батарейная вентиляция была задраена, поскольку ее шахту заливало волной. Поэтому батарея во время зарядки проветривалась через систему общелодочной вентиляции. Кстати, так делали уже не раз, и ничего плохого не случалось. Второй вахтенный — командир отделения трюмных старшина 2-й статьи Алексеев запросил у находившегося на мостике вахтенного командира старшего лейтенанта Захаров разрешение провентилировать отсеки. Захаров, не очень разобравшись в существе дела и понадеявшись на опыт старшины, дал «добро».
Только верно говорят, что раз на раз не приходится. Батарея на «Щ-402» была уже старой и требовала пунктуального соблюдения правил эксплуатации. В данном случае эти правила были нарушены, и за каких-то двадцать минут в аккумуляторных отсеках скопилось столько выделившегося из баков водорода, что образовалась гремучая смесь. Об этом на лодке не знали. Кто-то в третьем или во втором отсеке включил рубильник, и в 1 час 58 минут 14 августа лодку потряс сильный взрыв.
Взрыв произошел во втором и третьем отсеках. Там находились командир, комиссар, помощник командира, штурман. Все, кто оказались там в момент взрыва, погибли — всего девятнадцать человек.
Страшная беда нависла над кораблем. Подводная лодка раскачивалась на волнах без хода. И тогда секретарь партийной организации мичман Егоров принял на себя обязанности комиссара. Предложил коммунисту инженер-капитан-лейтенанту Большакову вступить в командование кораблем. Обязанности штурмана возложили на комсомольца Александрова.
Оставшиеся в живых подводники тщательно осмотрели корабль. Лодка лишилась связи, вышли из строя электронавигационные приборы, электрическое управление вертикальным рулем. И опять, как в том зимнем походе, в полутемных отсеках люди сделали все возможное, чтобы вернуть жизнь своему кораблю.
Мотористы с превеликим трудом запустили дизеля, употребив всю свою изобретательность. Штурманский электрик Александров, окончивший еще до службы во флоте мореходное училище, как мог, определил место корабля, проложил курс в базу. Так и пошли. Рулем управляли вручную. На пути изредка видели вражеские самолеты, и тогда к орудиям выбегали комендоры. Но самолеты, к счастью, пролетали стороной, не заметив израненную лодку.
Минул день. К вечеру справа открылась узкая сизая полоска земли. Большое расстояние мешало распознать — наш это берег или чужой. Решили пройти этим курсом еще несколько миль. По предположениям Александрова получалось, что лодка вышла к полуострову Рыбачьему. Но тут сигнальщик обнаружил в стороне вражеский самолет. Он шел к берегу на снижение. Значит, земля чужая... Большаков и Захаров, который нес бессменную ходовую вахту, поняли, что это вовсе не Рыбачий. Присмотревшись, они опознали Вардё. Лодка повернула налево, с расчетом выйти к маяку Цып-Наволок.
Наконец увидели знакомые очертания родной земли. Сообщили на сигнальный пост о положении лодки. И вскоре уже «щуку» встречали свои корабли.
Погибших друзей похоронили в Полярном. Как воевали они рядом, плечом к плечу, так и положили их вместе в братской могиле. В Казани, где родился и вырос отважный командир «Щ-402» Николай Гурьевич Столбов, его именем названа одна из улиц".
После трагедии с подводной лодкой «Щ-402» в сентябре 1942 года отца перевели на должность Минера отряда в 1 Дивизиона торпедных катеров Печенгской Бригады торпедных катеров Северного флота, где он служил до сентября 1943 г.
В сентябре 1943 года отец был направлен в Москву, в качестве слушателя Специальных Курсов Офицерского Состава ВМФ. 31 мая 1944 года старшему лейтенанту Захаров Николаю Дмитриевичу было выдано Свидетельство об окончании Специальных Курсов Офицерского Состава ВМФ, отделения Торпедистов-надводников Минно-торпедного отдела.
С сентября 1944 г. до окончания войны и далее до ноября 1947 г. отец проходил службу в 1 Дивизионе торпедных катеров Печенгской Бригады торпедных катеров Северного флота в должности дивизионного минёра.
Немного скажу о послевоенной биографии отца. В марте 1948 года он был направлен для продолжения службы на Балтийском флоте, в город Лиепая Латвийской ССР. Там он служил в должности флагманского минера дивизиона подводных лодок вплоть до своего увольнения в 1960 году.
Потом родители переехали в подмосковный город Жуковский, где отец работал техником-экспериментатором в ЦАГИ. Умер 11 апреля 1974 года.
Марина Николаевна Алексеева, заведующий кафедры иностранных языков РосНОУ.
