Мой отец родился в 1929 году, то есть к началу войны ему было 12 лет. Многое о тех временах мы узнали именно от него, а не от моего деда, который на тот момент был кадровым военным, но, пройдя всю войну, почти ничего о ней не рассказывал. Впрочем, там довольно запутанная история...
Дело в том, что дед служил в Красной армии, проходил по «делу Тухачевского», но отделался малой кровью — его уволили в запас. Некоторое время он проработал «на гражданке», в Вологде, а потом его снова вызвали и восстановили на военной службе. Дед занимался вооружением и очень хорошо знал это дело, поэтому, наверное, когда все поняли неизбежность грядущей войны, его навыки оказались востребованными.
Вся семья — дед, его жена и двое сыновей (то есть мои бабушка, папа и дядя) — отправилась в Белоруссию, кажется в Гомель. Там их и застало сообщение о начале войны с Германией. Дед тут же посадил всех на поезд, идущий на восток, а сам отправился на запад, бороться с врагом.
По словам отца, по пути следования их эшелон несколько раз бомбили, причем однажды был взорван мост, по которому они только что проехали. Потом он чуть не погиб от немецкой пули, а спасла его... лужа. И вот каким образом: во время налета вражеской авиации все пассажиры попрыгали из вагонов и разбежались кто куда, подальше в лес. А папа угодил в лужу и промочил ботинки. Потом, когда налет прекратился и поезд с уцелевшими вагонами отправился дальше, он в своей теплушке снял мокрую обувь и поставил сушиться. Тут снова налетели «мессеры» и пришлось опять убегать в лес — но уже босиком, потому что обуваться не было времени.
В лесу он заблудился, некоторое время плутал и вдруг столкнулся с немецким дозором. Увидев босого подростка, те посчитали, что он местный (был бы в ботинках — в нем сразу бы узнали городского и расстреляли), но взяли с собой и повели в деревню. А там одна крестьянка, поняв, в чем дело, стала упрашивать гитлеровцев отпустить мальчика, сказав, что это ее сын. Те согласились, но лишь когда она отдала им все свои украшения и серебряные монеты.
Папа после войны искал эту женщину, которая спасла его жизнь, но так и не нашел.
А бабушка с моим дядей, как оказалось потом, выпрыгнули на другую сторону железнодорожного полотна, тоже убежали в лес и встретились там с партизанами. Папа потом примкнул к этому же отряду и несколько месяцев пробыл в нем, пока не появилась возможность переправить всех гражданских на Большую землю — сначала в Павловск-на-Оке, потом в Горький.
Папа часто говорил об одном и том же — что было очень голодно, еды взять было неоткуда. Поэтому, когда возраст позволил, они с братом решили пойти учиться в военное училище — папа на моряка, дядя на летчика. Продиктовано это было именно тем, что там хотя бы кормят.
Однако повоевать им не пришлось. Дядя окончил летное училище спустя месяц после завершения войны. А папу сразила малярия, и врач отсоветовал ему идти на флот.
...Где был всё это время дед, мы так и не знаем, хотя он вернулся и прожил еще немало лет. Он об этом ничего не рассказывал.
Ольга Борисовна Сапожникова, старший преподаватель Гуманитарного института РосНОУ.
