— Помните свой первый рабочий день в РосНОУ?
— Был морозный солнечный день, и у меня была всего одна лекция. Я приехал в здание школы на Крылатских холмах, где тогда находился РосНОУ, меня угостили чаем с печеньем, я прочитал лекцию и, довольный, уехал домой. Итого: хорошая погода, чай с печеньем и маленькая группа студентов.
— РосНОУ за свою историю переменил несколько зданий. Какие эмоции вызвал у вас переезд в нынешнее здание университета — бывшее КБ Туполева?
— Особых чувств не припомню, но уважительное отношение к предшественникам, их труду и достижениям, — безусловно. И хотя работу туполевского КБ мы застали почти на излёте, «перестройка» перешла в 90-е, всё равно ощущалось историческое значение места, где создавались одни из лучших в мире самолётов, расцветала авиационная наука.
Приятно, что университет переехал в Басманный район. Это место с многочисленными достопримечательностями, здесь есть о чём поговорить.
— Какие задачи стоят перед вами сегодня?
— Формальная задача заключается в том, чтобы наш вуз удовлетворял требованиям в области научных исследований, требованиям Министерства высшего образования и науки РФ и критериям всевозможных рейтингов, при имеющихся людских, финансовых и организационных ресурсах. Это моя функциональная обязанность. Неформально же эта задача, общая и для руководства университета, выглядит так — в негосударственном вузе добиться того, чтобы здесь жила наука. Сегодня в РосНОУ наука создаётся отдельными инициаторами, необходимо их поддерживать. Хотелось бы добиться того, чтобы наука была уважаема всеми участниками образовательного процесса. В чём тут сложность? Наш университет — коммерческая организация, а наука непосредственной отдачи никогда не даёт. И если привлекаются финансовые средства, то опять же для развития науки, итог — не прибыль, а научные результаты. То есть, с одной стороны, негосударственная организация, и основные результаты для неё — финансовые. С другой, результаты науки — это научные школы, публикации и научные идеи, разрабатываемые в этих школах. В любом сообществе наука должна вызывать всеобщее уважение, а её результаты не должны измеряться деньгами. Если у нас не будет собственной науки, придётся пользоваться чужой.
— Вы рассказываете знакомым, что работаете в частном вузе, или предпочитаете не говорить об этом?
— Горжусь и спокойно говорю об этом. Люди, адекватно оценивающие ситуацию в негосударственном образовании, понимают, что работать в нём —подвиг в определённом смысле.
— Изменилось за 30 лет отношение общества к частному образованию?
— Частное образование стали замечать в 1990-е годы. Выжили те частные учебные заведения, которые жизнеспособны, в том числе РосНОУ. Это произошло в значительной степени благодаря ректору Владимиру Алексеевичу — он умудрился выдержать столько соблазнов, уводящих в сторону, сохранить университет и не заняться чистой коммерцией.
Борьба за выживание обеспечило частному образованию устойчивость, которая особенно пригодилась, когда возник глобальный кризис. Он сегодня бьёт и по частным, и по государственным структурам. Может быть, поэтому к РосНОУ хорошее отношение у представителей различных государственных вузов. Они видят людей успешных, которым выживать явно сложнее, чем им, но которые не опускают руки. Это вселяет и в них надежду.
Где гниёт столб, закопанный в землю? Там, где находится поверхность земли. Здесь все процессы идут быстрее. Негосударственный сектор расположен на границе раздела сред между государством и обществом. В этом секторе обострённо чувствуют и запросы общества, и «смену ветра» в государственном управлении. Основная черта негосударственного образования — способность быстро адаптироваться к изменениям и при этом — сохранение качественного обучения студентов.
— Каким вы видите РосНОУ через 10 лет?
— Как не смог бы я сказать в свою первую рабочую неделю, каким будет РосНОУ через 30 лет, так я не могу сказать, что будет через 10 лет.
Могу только пожелать сохранять репутацию неофизтеховского университета, дух РосНОУ, дух упорства и выживания в любых условиях.
