— У меня на войне был отец, но он не любил о войне рассказывать. Ему довелось воевать под Сталинградом, но недолго. В 1942 году после ускоренного обучения в Ярославском артиллерийском училище его направили на фронт и сразу же — на форсирование Волги в районе Сталинграда. Там он получил контузию, долгое время лежал в госпитале, и после этого воевал в частях снабжения. У него были медали «За взятие Берлина» и «За взятие Варшавы», однако, повторяю, никаких подробностей он никогда не раскрывал. И даже когда они встречались с фронтовыми друзьями, не было никакого «бойцы вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они».
А вот мой тесть родом из Сталинграда. Он попал там в оккупацию, и несколько месяцев ему, ребёнку лет 5–6 от роду, приходилось вместе с родственниками выживать на захваченной немцами территории.
Он жил в районе тракторного завода, это на севере Сталинграда, где протекает маленькая речка Мечётка.
Фактически, это овраг, и когда с той стороны к нему подошли части вермахта, оказалось, что с этой стороны вообще никого не было, чтобы встретить и отразить нападение. Спасла немецкая педантичность. Подразделения гитлеровцев дошли до водной преграды —небольшой речушки, остановились в ожидании дальнейших указаний и стояли так почти сутки. За это время наше командование сориентировалось, перебросило несколько взводов НКВД с курсантами и организовало какую-то оборону.
Там погибло много советских солдат, но тогда враг не прошёл.
А ещё тесть рассказывал, что зимой, когда немцы их выгнали в чистое поле, среди жителей города было очень много больных и обмороженных. Набились в какой-то сарай и кое-как согревались там. При этом, как ни странно, среди фашистов был врач, который оказывал помощь гражданским людям, спас немало жизней.
Евгений Алексеевич Палкин, проректор по научно-инновационной работе РосНОУ
